Добрый дровосек * Helde puuraiuja

Пошёл однажды мужичок в лес по дрова. Выбрал он березку и хотел было ее срубить, но береза, завидев топор, заговорила жалобно:
«Не руби меня! Я еще так молода, у меня много детей, они будут плакать, если я умру.»

Мужичок внял ее мольбе, оставил березу и направился к дубу. Увидев топор, дуб стал жалобно просить:
«-Дай мне еще пожить на свете, я так молод и полон сил, а желуди мои еще не созрели и не годны на семя. Если все мои плоды погибнут, как же будущие поколения людей смогут вырастить дубовые леса?»

Мужичок согласился с ним и подошел к ясеню. Увидев топор, ясень стал умолять:
«Не руби меня. Я еще молод и вчера только высватал себе невесту. Что с ней, бедняжкой, станется, если ты меня срубишь?»

Мужичок послушался и подошел к клёну, думая его срубить. Увидев топор, клён стал умолять:
«Не руби меня. У меня дети совсем маленькие да несмышлёные. Что с ними, бедными, станется, если ты меня срубишь?»

Мужичок внял его мольбам и пошел к ольхе, хотел её срубить. Увидев топор, ольха заговорила жалобно:
«Позволь мне еще пожить на свете! Я сейчас как раз в полном соку и должна питать множество маленьких существ. Что же с ними будет, если ты меня срубишь?»

Мужичок послушался и ее и подошел к осине, чтобы её срубить, но осина принялась жалостно умолять его:
«Не руби меня! Создатель сотворил меня, чтобы я шелестела листьями на ветру и по ночам пугала лиходеев, замысливших недоброе дело. Что будет с людьми и миром если ты меня погубишь?»

Ennemuiste läinud üks mees metsa puid raiuma. Tulnud kase juurde, tahtnud kaske maha raiuda; kask kirvest nähes haledasti paluma:
«Jäta mind elama! Ma olen alles noor ja hulk lapsi mul taga, kes minu surma pärast nutaksid.»

Mees kuulnud tema palumist ja läinud tamme juurde; tahtnud tamme maha raiuda. Tamm kirvest nähes haledasti vastu paluma:
«Jäta mind veel elama: ma olen alles priske ja tugev, tõrud küljes kõik toored, mis ei kõlba külvamiseks. Kust tulev põlv tammemetsa peab saama, kui minu tõrud nurja lähevad?»

Mees kuulnud tema palumist ja läinud saarepuu juurde, tahtnud saarepuud maha raiuda. Saarepuu kirvest nähes haledasti vastu paluma:
«Jäta mind veel elama! Ma olen noor ja kosisin vast eile nooriku, mis temast vaesest peab saama, kui mind maha raiud?»

Mees kuulnud tema palumist ja läinud vahtrapuu juurde, tahtnud seda maha raiuda. Vahtrapuu aga haledasti vastu paluma:
«Jäta mind veel elama, mul lapsed alles väikesed, kõik kasvatamata, mis neist peab saama, kui mind maha raiutakse?»

Mees kuulnud tema palumist ja läinud lepa juurde, tahtnud leppa maha raiuda. Lepp kirvest nähes haledasti vastu paluma:
«Jäta mind elama! Ma olen parajasti piimas, pean palju väikseid loomasid oma mahlaga toitma, mis neist peab saama, kui mind maha raiutakse?»

Mees kuulnud tema palumist ja läinud haavapuu juurde, tahtnud teda maha raiuda. Haab aga haledasti vastu paluma:
«Jäta mind elama! Looja on mind loonud, et lehtedega tuulekõigul pean kahisema ja öösel üleannetuid kurjal teel hirmutama. Mis maailmast peaks saama, kui mind maha raiutakse.»

Мужичок выполнил её просьбу и пошёл к черёмухе. Но черёмуха, увидев топор, стала жалостно просить:
«Пощади меня! Я как раз в цвету и должна дать приют соловью, который весной поет среди моих ветвей. Где люди смогут послушать прекрасное пение, если ты меня срубишь и соловьи улетят из наших краев»?

Мужичок согласился с ней и пошел к рябине, чтобы её срубить. Но рябина взмолилась:
«Не руби меня! Цветы, которые ты видишь на мне превратятся в гроздья ягод. А осенью и зимою этими ягодами питаются птицы. Что станется с бедняжками, если ты меня срубишь?»

Мужичок внял ее мольбе и подумал: «Видно, с лиственными деревьями мне делать нечего. Пойду-ка я к хвойным, попытаю счастья».

Он подошел к ели и хотел ее срубить. Но ель, завидев топор, стала жалобно просить:
«Не губи меня! Я еще молода и крепка, мне надо растить свое потомство, зимою и летом зеленеть людям на радость. Где они найдут себе приют, если ты меня срубишь?»

Мужичок подошел к сосне и хотел ее срубить. Но coсна взмолилась:
«Пощади меня! Я еще молода, крепка и, подобно ели вечно зелена. Жаль будет, если ты меня срубишь.»

Мужичок подошел к можжевельнику, чтобы его срубить, а можжевельник стал его умолять:
«Не надо меня рубить! Из всех лесных деревьев я - самая большая ценность, я всем полезен, ибо излечиваю oт девяноста девяти болезней. Что станется с людьми и животными, если ты меня срубишь?»

Тогда мужичок присел на кочку и задумался: «Вот чудеса! Каждое дерево говорит на своем языке и находит та кие жалостные слова, что духу не хватает топор поднять. Что мне делать, если нигде не сыщешь дерева, которое молча позволило бы себя срубить? Сердце мое не может устоять перед их мольбой. Не будь у меня жены, я, пожалуй,  вернулся бы домой с пустыми руками».

Тут из чащи вышел старик с длинной седой бородой, в рубашке из бересты и кафтане из еловой коры. Старик спросил:

Mees kuulnud tema palumist ja läinud toominga juurde, tahtnud toomingat maha raiuda. Toomingas kirvest nähes haledasti vastu paluma:
«Jäta mind elama! Ma olen alles õitsev ja pean künnilinnule varju andma, et ta minu okste peal laulaks. Kust rahvas kaunist linnulaulu leiaks, kui linnud minu maharaiumise pärast meie maalt ära põgeneksid?»

Mees kuulnud tema palvet ja läinud pihlaka juurde, tahtnud pihlakat maha raiuda. Pihlakas aga haledasti vastu paluma:
«Jäta mind elama! Ma olen parajalt õilmes, kust marjakobarad peavad kasvama, mis sügisel ja talvel lindudele toitu peavad andma. Mis neist vaestest peab saama, kui mind maha raiutakse?»

Mees kuulnud tema palumist ja jäänud mõtlema: kui lehtpuudest midagi loota ei ole, tahan okaspuiega õnne minna katsuma.

Ta läinud kuuse juurde ja tahtnud kuuske maha raiuda. Kuusk kirvest nähes kohe haledasti vastu paluma:
«Jäta mind elama! Ma olen alles noor ja tugev, pean sugu kasvatama, suvel ja talvel rahvale iluks haljendama. Kust nad varjupaika leiaksid, kui mind maha raiutakse?»

Mees kuulnud tema palumist ja läinud männi juurde, tahtnud mändi maha raiuda. Mänd aga kirvest nähes haledasti vastu paluma:
«Jäta mind elama! Ma olen alles noor ja tugev, pean kuusega seltsis ühtepuhku haljendama; kahju oleks, kui mind maha raiutakse.»

Mees kuulnud tema palumist ja läinud kadaka juurde, tahtnud kadaka maha raiuda. Kadakas aga haledasti vastu paluma:
«Jäta mind elama! Ma olen kõige suurem metsa varandus ja õnnetooja kõigile, sest et mind tõve vastu võib tarvitada. Mis inimestest ja elajatest peab saama, kui mind maha raiutakse?» -

Mees istub mätta otsa ja hakkab mõtlema: «Lugu näitab imelikum kui ime, igal puul oma keel suus ja palumisesõnad keele peal, miska hukkamise vastu seisab; mis pean ma tegema, kui kuskilt enam puud ei leia, mis ennast vaikselt laseks maha raiuda? Minu süda ei jõua nende palumiste vastu seista. Kui mul naist kodu ei oleks, läheksin ma tühja käega koju.»

Seal astub metsa paksust pika halli habemega vanamees, kasetohust särk ja kuusekoorest kuub seljas, mehe ette ja küsib:

«Что ты, братец, сидишь тут на кочке, пригорюнившись? Обидел тебя кто-нибудь, что ли?»

Мужичок ответил: «Как же мне не горевать? Взял я утром топор, пошел в лес, хотел нарубить дров и отвезти домой. Но что за чудо - весь лес словно ожил, у каждого дерева свой разум, свой язык, каждое дерево находит жалостное слово, чтобы отстоять себя. А у меня духу не хватает их не слушать. Будь что будет, а живые деревья я рубить не стану!

Старик ласково взглянул на него и произнес:
«Спасибо тебе, землячок, что ты не остался глух к мольбам моих детей. В награду за твою доброту я позабочусь о том, чтобы ты никогда ни в чем не нуждался. Ты не пролил крови моих детей, и это принесет тебе счастье: не только в дровах, но и ни в чем другом ты не будешь терпеть нужды, тебе надо будет только вслух высказать свое желание. Но смотри, чтобы желания твои не были чрезмерными. Уговори также жену и детей, чтобы они ничего невыполнимого не желали, не то вместо счастья придет беда. Вот, возьми этот золотой прутик и береги его, как свою душу.

С этими словами старик дал мужику золотой прутик длиной в две пяди и толщиной с вязальную спицу, потом прибавил:
«Если захочешь построить дом или выполнить какую-нибудь другую работу, пойди к муравейнику и трижды взмахни над ним этим прутом, но только осторожно, чтобы не ударить по нему и не причинить вреда маленьким существам. При этом прикажи муравьям выполнить работу какая тебе нужна, и на другой день все будет готово. Захочется тебе есть - прикажи кухонному котлу приготовить кушанье, какое тебе требуется. Если же придет охота по есть сладкого, покажи этот прутик пчелам и вели им приниматься за дело. Они принесут тебе столько меда, что ты со своими домашними и съесть не сможешь. Захочется тебе попить сока лесных деревьев - прикажи березе и клену, они немедленно выполнят твою волю. Ольха даст тебе молоко, а можжевельник исцелит от болезней, стоит тебе только приказать. Котел будет каждый день варить тебе рыбу и мясо, и тебе не нужно будет убивать живые существа.

«Miks sa, vennike, nii nukral meelel künka otsas istud? Kas sulle keegi pahandust on teinud?»

Mees kostab: « Miks ma nukker ei peaks olema? Võtsin hommiku kirve kätte, läksin metsa, tahtsin sealt tarbepuud raiuda ja koju viia, aga vaata imet! ühekorraga leian kõik metsa elavalt, kus igal puul oma meel peas ja keel suus on, miska vastu oskab paluda, Minu südames ei ole ühtki verepiiska, mis nende palumise vastu jõuaks seista. Saagu minust mis saab, aga mina ei raatsi elusaid puid hukkama minna.»

Vanataat vahib rõõmsa silmaga tema peale ja ütleb:
«Ma tänan sind, külamees, et sa minu laste palumiste vastu oma kõrvu ei olnud lukku pannud; sellest heldusest ei pea sulle kahju tulema; ma tahan sulle selle eest tasuda ja hoolt kanda, et sul edaspidi millestki ei pea puudus olema. Minu laste valamata vere piisad peavad sulle õnneks saama; mitte üksnes ahjukütte ja tarbepuude poolest ei pea sul iial puudust olema, vaid ka muude asjade poolest peab õnnistus sinu majasse astuma, nõnda et sul edaspidi suuremat vaeva ei ole, kui aga südame soovimist suuga avalikuks teha. Siiski pead sa ennast selle eest hoidma, et sinu soovid ülekäte ei lähe; ka oma naisele ja lastele tuleta meelde, kuidas nad üleliigseid soove peavad taltsutama, nõnda et soovimised mitte kõrgemale ei tohi tõusta, kui nende täitmine võimalik näitab. Muidu tuleks oodatud õnnest õnnetus. Säh, võta see kuldvitsake ja hoia teda kui oma hinge!»

Üteldes andis ta mehele paari vaksa pikkuse ja sukavarda jämeduse kuld vitsakese ja lisas õpetuseks peale:
«Tahad sa hoonet ehitada või midagi muud tarvilikku tööd teha, siis mine sipelgapesale, vibuta vitsakest kolm korda pesa poole, aga ära löö mitte pesasse, muidu võiksid väikestele elukatele viga teha. Käsi neile, mis nad peavad tegema, seal leiad sa teisel hommikul töö tehtud, nagu sa olid soovinud. Tahad sa toitu, siis sunni pada, et ta sulle peab valmistama, mis sa himustad. Tahad sa toidu kõrvale maiust, siis näita kuldvitsakest mesilastele ja sunni neid tööle, siis saavad nad sulle rohkem kärjemett tooma, kui sina ja sinu pere jõuaksid süüa. Tahad sa mahla, siis sunni kaske ja vahtrapuud, nad saavad sinu käsku sedamaid täitma. Lepp saab sulle Piima andma, kadakas tervist tooma, kui sa neid sedamööda sunnid tegema. Kala- ja liharooga saab sulle pada iga päev keetma, ilma et sul tarvis oleks kedagi elavat looma tapma minna.

Если тебе понадобится полотно, шелк или шерсть для одежды, позови пауков, и они соткут тебе ткань, какую ты прикажешь. Ты ни в чем не будешь нуждаться, все будет у тебя в изобилии, в награду за то, что ты пощадил моих детей. Я - Лесной отец, которого создатель поставил повелителем над всеми деревьями.»

Затем старик попрощался с мужичком и тотчас скрылся.

Но у мужика была злая-презлая жена. Она встретила его на дворе и, увидев, что муж возвращается из лесу с пустыми руками, еще издали начала браниться:

«Где же твои дрова?» кричала она. Муж спокойно ответил:«Растут себе в лесу, как и росли.»

Тут жена крикнула злобно:“Эх, пусть бы все березовые ветки сами в розги связались да и выдубили твою ленивую шкуру!“

Тогда муж незаметно взмахнул волшебным прутиком и тихо, чтобы жена не слышала, проговорил: “Пусть розги на твоей спине попляшут!“

И вдруг жена как завопит: “Ай-ай-ай! Ой, как больно! Ох, пощадите, пощадите!“ Она кричала, прыгала и извивалась, хватаясь то за один бок, то за другой, словно на нее градом сыпались удары. Когда муж решил, что жена достаточно наказана, отдал волшебному прутику нужный приказ.

Так он убедился, что за чудесную вещь повелитель лесов подарил ему: волшебный прутик, сверх всего прочего, мог пригодиться и для того, чтобы наказывать злую жену.

У мужика стояла на дворе полуразвалившаяся клеть, он захотел в тот же день проверить, как муравьи справят с постройкой. Он подошел к муравейнику, трижды взмахнул над ним золотым прутиком и произнес: “Постройте у меня во дворе новый амбар!“ Проснувшись утром, он увидел, что приказание его выполнено.

Не было теперь на свете человека счастливее нашего доброго дровосека. О еде ему и его семье не приходилось больше заботиться. Чего бы душа ни пожелала, что бы ни приказал золотой прутик - все это котел сам стряпал и caм подавал на стол, так что людям оставалось только есть эти кушанья. Пауки ткали им различные ткани, кроты naxaли землю, а муравьи засевали ее. Осенью они же и убирали урожай, так что человеческих рук нигде и не нужно было. А если у злой жены иногда и развязывался язычок и она принималась бранить мужа, то сама же от этого и страдала - золотой прутик каждый раз ее больно наказывал. Тут пожалуй, иной муж вздохнет с завистью: «Вот бы мне такой чудесный прутик!»

Tahad sa lõuendit, siid- või villast riiet, siis sunni ämblikke, küll nemad sulle kangast koovad, sedamööda, kuidas sa himustad. Sel viisil ei saa sul edaspidi ühestki asjast puudust olema, vaid igalt poolt küllust, kõik selle eest, et sa minu laste palumisi kuulsid ja neid elama jätsid, Mina olen metsaisa, keda Looja puude üle valitsejaks on seadnud.»

Siis jättis vanataat jumalaga ja kadus sedamaid mehe silmist.

Aga mehel oli kuri naine, kes kui tige koer juba õue peal haukudes vastu tuli, kui ta meest tühja käega metsast nägi tagasi tulevat.

«Kus puud jäid, mis sa pidid tooma?» kisendas naine; mees kostis tasaselt: «Jäid metsa kasvama.»

Naine kärgatas vihaga: «Oh oleksid kõik kaseraokesed endid vitsakimbukesteks kokku sidunud ja sinu laisa nahka hakanud parkima!»

Mees vibutas salamahti vitsakest ja ütles, et naine ei kuulnud: «See soovitus sündigu sinule!»

Seal hakkas naine äkitselt kisendama: «Ai, ai! ai, ai! oh mis kibe! ai ai! see käib südamest läbi! ai, ai! andke armu!» Kisendades kargas ta ühest paigast teise, võttis kord siit, kord sealt oma keha küljest kinni, kui oleks kibe vitsahoop sinna puutunud. Kui mees nuhtlusest küllalt arvas olevalt, andis ta vitsakesele sedamööda käsu.

Sellest esimesest katsetööst märkas mees, missuguse kalli ande metsaisa temale oli kinkinud, sest et ta õnnevitsakesest veel naisekaristaja pealekauba saanud.

Tal oli vana poollagunenud ait õuel, sellepärast tahtis ta veel selsamal päeval sipelgate hooneehitamise rammu katsuda; ta läks nende pesale, vibutas kolm korda kuldvitsakest ja hüüdis: «Tehke mulle uus ait õue peale!» Teisel hommikul magamiselt tõustes leidis ta aida valmis ees.

Kes nüüd õnnelikum võis olla, kui meie mees? Toiduvalmistamise pärast ei olnud neil pisemat muret, mis süda ihaldas ja kuldvitsake leemepajale käskis, seda keetis pada ja kandis iga päev ise lauale, et pererahval suuremat vaeva ei olnud kui -süüa. Ämblikud kudusid neile kangast, mutid kündsid nende põllud ja sipelgad viskasid seemet peale, nõnda kui nemad ka sügisel vilja Põllult ära koristasid, nii et kusgil inimese kätt tarvis ei olnud. Pääsesid mõnikord tigeda naise lõualuud lõugutama või mehele midagi kurja soovima, siis pidi ta kuldvitsakese võimul igakord ise kannatama. Mõni mees ohkab vist siin: «Ooh kui mul niisugune kuld-vitsake oleks!»

Обладатель золотого прутика жил счастливо до конца своих дней, потому что никогда не высказывал желаний, казавшихся ему невыполнимыми. Перед смертью он оста вил волшебный прутик в наследство своим детям и наказал им, так же, как и ему самому наказывал Лесной отец, осмотрительно пользоваться этой чудесной вещью и не высказывать неразумных желаний. Дети во всем следовали наставлениям отца и прожили свой век счастливо, как и он.

Но вот случилось так, что уже в третьем поколении 3олотой прутик достался человеку, который нарушил запрет своих родителей, высказывал много вздорных желаний, тем зря утруждал волшебный прутик. Сперва большой беды в этом не было, так как от совсем неосуществимых желаний человек этот всё-таки воздерживался. Но вскоре ненасытному этого показалось мало, и он принялся испытывать могущество прутика всякими невыполнимыми требованиями. Так, он однажды приказал прутику стащить солнце с небес, чтобы оно погрело ему спину. Прутик правда, повиновался, но так как солнце на землю спуститься не может, то создатель обрушил на безумца пылающие солнечные лучи, и он сгорел дотла вместе со своим домом. На том месте, где стояли строения, не осталось никаких следов. И даже если волшебный прутик не расплавился в огне, все равно никто не может указать место, где его искать, и путей к нему.

В народе говорят также, что солнечные лучи, упавшие на землю в тот злополучный день, так испугали лесные Деревья, что те онемели, и с тех пор люди не слыхали от них ни единого слова.

Kuldvitsakese peremees oli oma elupäevad õnnelikult õhtule ajanud, sest et tema iial enesele niisuguseid asju ei läinud soovima, mis võimatud näisid olevat. Enne surma andis ta kuldvitsakese oma lastele päranduseks ja õpetas neile, nagu metsaisa teda oli õpetanud, kuidas nad õrna riistakesega pidid ümber käima, ja noomis neid võimatute soovimiste pärast. Lapsed täitsid isa käsku ja elasid niisama õnnelikult kui temagi.

Hiljem kolmandas põlves juhtus, et vitsake mehele päranduseks sai, kes vanemate keelust lugu pidamata väga palju tühja soovis ja sellepärast kuldvitsakest ilmaaegu vaevas; siiski ei tulnud tema soovimistest suuremat kahju, sest et soovitud asjad võimalikud olid. Ülemeelne mees ei leppinud veel sellega, vaid hakkas, vitsa rammu katsudes, võimatuid asju soovima. Nõnda oli ta ühel päeval kuldvitsakest sundinud päikest taevast maha tooma, et tema päikese ligemal olles kord oma selga võiks soendada. Vitsake täitis küll peremehe käsu, nagu teda oli sunnitud, aga et päikese maha-tulemine üks võimatu asi on, sellepärast saadeti Looja poolt päikesest nii tulised terad soovija kaela peale, et ta kõigi hoonetega tükkis ära põles ja mitte pisemat märki järele ei jäänud, kus kohas hooned enne olid seisnud. Sellepärast, kui ka õnne vitsake tules sulamata oleks jäänud, ei tea keegi enam paika nimetada või teed sinna juhatada, kust teda otsida sünniks.

Arvatakse ka, et mahatulnud ägedad päikeseterad sel õnnetul päeval metsas puud nõnda ära olevat ehmatanud, et nende keelepaelad kinni jäid ja hiljem ükski enam sõna suust ei saanud.